Юлия Маврина: Золушка с самыми серьезными намерениями
Юлия
Маврина снималась у известных кинорежиссеров, играла с ярчайшими
партнерами, у нее прекрасная фильмография: кинокартина «Письма к
Эльзе» Игоря Масленникова, «Бедный, бедный Павел» с Виктором
Сухоруковым, «Город без солнца» с Сергеем Безруковым, а также
новогодний музыкальный телефильм «Золушка» с целым созвездием
отечественных поп-исполнителей.
Прибавьте сюда и театральные роли, и даже тем, кто не следил за
творчеством этой молодой актрисы, станет ясно, что она в свои
двадцать два года вовсе не новичок в профессии. С недавних пор ее
послужной список пополнила еще одна телевизионная работа – роль Лили
Субботиной в сериале «Дочки-матери»…
География жизни
– Юлия, насколько я знаю, на съемки сериала в Москву вы ездите из
Санкт-Петербурга, а в Интернете о вас пишут как об украинской
артистке. Внесите, пожалуйста, ясность в этот вопрос.
– Я родилась и выросла в Крыму, в Феодосии. А когда мне исполнилось
двенадцать лет, наша семья переехали в Питер. Что касается
упоминаний по поводу украинской актрисы, они возникли в связи с
новогодним телефильмом «Золушка». Это был российско-украинский
проект: одну страну представлял Первый канал, другую – компания «Интер»,
которая, кстати, и выбрала меня на главную роль. И поскольку с их
стороны было условие, чтобы Золушку играла украинская актриса, меня
так и представили в прессе, хотя на тот момент я уже много лет жила
в Петербурге и у меня было российское гражданство. Но, собственно,
против истины мы не сильно погрешили – я ведь действительно когда-то
приехала с Украины.
– Такие подробности вашей биографии могут вселить надежду в души
девчонок, живущих в провинции и мечтающих об артистической карьере.
Какой совет вы могли бы им дать?
– Могу лишь сказать, что в жизни возможно все, и мой пример в этом
смысле, наверное, показателен. Я из самой что ни на есть провинции,
потому что, конечно же, Феодосия – очень тихий маленький городок и,
собственно, не такой уж курортный по сравнению, скажем, с Ялтой. Но
это не помешало мне вскоре после переезда в Санкт-Петербург, через
пару лет – мне тогда было только четырнадцать – поступить в
Театральную академию. Причем за первый курс я параллельно окончила
два класса школы экстерном. И в связи с этим, если все же
попробовать сформулировать совет, могу сказать следующее: никогда не
нужно расслабляться, лениться и думать, что впереди еще вагон
времени. Мне лично всегда казалось, что времени ужасно мало, а так
много всего еще надо успеть.
По-моему, осознание краткосрочности жизни – это правильное ощущение,
полезное, лучший стимул к развитию личности. Во мне постоянно как
будто какой-то таймер щелкает, подстегивая меня к активным
действиям: успеть сделать что-то настоящее. Пока самое важное и
лучшее из сделанного мной настоящего – это то, что я родила ребенка!
Как из меня сделали красавицу
– Банальный, но неизбежный вопрос. Как случилось, что вам
предложили сыграть роль Лили в сериале «Дочки-матери»?
– Банальный ответ: мне позвонили из продюсерского центра «ЛЕАН-М» и
пригласили на пробы в Москву. Но все случилось далеко не сразу:
пробы проходили на Киностудии им. Горького, и так как по сюжету моя
героиня работает в рекламном агентстве, потом еще были и пробы на
то, можно ли из меня сделать модель.
– А что, были сомнения на этот счет?
– Мне сказали так: «В твоих актерских способностях мы не
сомневаемся, но нам надо посмотреть, как мы сможем из тебя сделать
красавицу». Я ответила: «Не получится, я – не модель!» Но один
журнал сделал фантастическую фотосессию, результатом которой стали
такие снимки, на которых я сама себя не узнала. Причем главный
редактор этого издания меня похвалила, сказала, что я хорошо
держалась, была старательна и даже проявила фантазию в создании
образов. Кстати, длилась фотосъемка целых 14 часов! Я меняла одежду,
прически, макияж и одновременно «примеряла» на себя разные
настроения, характеры, меняла имидж. Мы все вместе пытались добиться
максимального эффекта – это было трудно, но увлекательно. А
вообще-то любого человека можно сфотографировать хорошо, найти в его
внешности какие-то плюсы и выигрышно преподнести их.
Удачное фото – это в наибольшей степени заслуга фотохудожника. А что
касается утверждения на роль, то все было для меня очень
неопределенно. Я до последнего не знала, решен ли этот вопрос,
официально мне никто ничего не объявлял. С другой стороны, со мной
все обращались так, как будто я уже утверждена. Так что все плавно
перешло в съемочный процесс.
– Вам не обидно, что, имея в своем творческом багаже очень
хорошие и серьезные роли в большом кино, большинству зрителей вы
знакомы, скорее всего, как Золушка, ну а теперь еще и как Лиля из
сериала «Дочки-матери»?
– Но это не только со мной так происходит: сейчас результат
творчества многих артистов, работающих в кинематографе, зрители
зачастую не видят. Если фильм не раскручен и новую картину не
покажут по телевизору, скорее всего, люди ее так и не посмотрят.
Чтобы привлечь публику в кинозалы, нужна хорошая реклама, иначе
фильм будет знать только очень узкий круг лиц – специалисты и
киноманы. А сериал человек может вообще не смотреть, но при этом
будет знать в лицо всех актеров, потому что, переключая каналы, он
периодически попадает если не на очередную порцию этого телепроекта,
так на его рекламу с кратким пересказом предыдущих двадцати пяти
серий. Поэтому популярность к артистам так или иначе приходит.
Словом, обидно или не обидно, но такова данность: если только это не
блокбастер, кино в плане роста актерской популярности уступает
сериалу.
– Некоторые актеры говорят, что сериал – это конвейер, который
предполагает штампы, и в этой системе «нон-стоп» можно разучиться
играть по-настоящему. А вы могли бы что-то сказать в защиту этого
телевизионного жанра?
– Когда активно снимающийся артист начинает жаловаться, что ему все
это надоело, он устал от съемок и от того, что его повсюду узнают,
это, по-моему, неправильно. Потому что никто не застрахован от
простоев, в работе может неожиданно наступить перерыв и потом очень
долго предложений не будет. И тогда актер вспомнит время цейтнотов и
«конвейера» как счастливейшее в своей жизни. Поэтому лично я
нынешнему периоду очень радуюсь, хотя и устаю. Когда есть работа,
это же здорово!
Что касается штампов, то все зависит от самого актера, от его
профессиональной честности.
По-моему, если человек позволяет себе халтурить, он это сделает где
угодно, жанр тут ни при чем. И в сериале, мне кажется, научиться
можно очень многому. Обычно артисты, снимающиеся в сериалах,
стремятся в кино, а у меня получилась обратная схема: сначала было
кино, потом сериал. Вообще, театр, кино и сериалы – это три разные
грани профессии. Я считаю, что нигде мне не доведется в короткие
сроки «примерить» такие разные эмоциональные состояния, как в
сериале: в одной сцене моя героиня рыдает, а через секунду в
следующем фрагменте она смеется и т. д. Даже если в сценарии
персонажи прописаны не ярко, в силах актеров разнообразить их
человеческие проявления. Моя Лиля, например, по сюжету часто плачет,
меня это в какой-то момент стало, скажем так, немного бесить, и я
начала стараться в заданных рамках по-разному подавать эти
эмоциональные всплески. Негативные эмоции, горечь, разочарование
тоже можно выразить как-то по-иному, вот и начинаешь фантазировать,
искать какой-то другой эквивалент выражения чувств. Так что в моем
понимании сериал – это очень хорошая школа, экстремальный тренинг,
благодаря которому актер вырабатывает универсальные навыки.
– Как бы там ни было, в съемках сериалов однозначно есть один
неоспоримый минус – актеры подолгу не бывают дома. Кто, кстати,
составляет ваш ближний круг в Санкт-Петербурге?
– Моя семья – это моя дочь, мой муж и большое количество
родственников вокруг: бабушки, тетушки и т. п. Все мы сосредоточены
на ребенке. Что бы между всеми нами ни происходило, мы все равно
будем друг другу помогать и будем в хороших отношениях, потому что
есть малышка и у нее должна быть семья. Алисе год и восемь месяцев,
и она очень радуется, когда вокруг много людей. Если же говорить о
моем личном круге общения, то он шире, и в него входят люди самых
разных возрастов и профессий. Но должна признаться, по сути я –
одиночка. Мне нравится быть одной, я время от времени испытываю
потребность побыть наедине с собой. И работа в сериале дает мне эту
возможность, поскольку в Москве я живу одна в квартире, которую мне
снимает наша продюсерская компания. Хотя, конечно, я скучаю, прежде
всего, по Алисе, и как только у меня появляется выходной, летаю в
Питер.
– В честь какой литературной героини названа ваша дочь – Алисы
Льюиса Кэролла или Алисы Селезневой Кира Булычева?
– В честь Алисы Льюиса Кэролла, это наша с мужем любимая героиня.
Кроме того, я очень люблю Алису Бруновну Фрейндлих. Ну, а вообще,
мне просто нравится имя Алиса. Кстати, его никто не выбирал, оно
как-то само пришло. Когда мы узнали, что у нас будет девочка, я
сказала: «Алиса». Муж ответил сразу: «Да!»
– Если не секрет, кто по профессии ваш супруг?
– Дирижер симфонического оркестра.
– Как интересно! Впрочем, позвольте пошутить: у актрисы, которая
снимается в некоммерческом кино с удачной фестивальной судьбой и
ограниченным прокатом, муж-дирижер – это логично. По всему видно, вы
– девушка серьезная!
– Если судить по моим ролям, наверное. Просто так получилось, что
меня, как правило, утверждали на главные роли, которые были очень
необычными. Я играла душевнобольную, наркоманку, суицидницу – в
общем, девушек с патологиями.
Дочки-матери
– Вы испытываете профессиональный комплекс актрисы – чувство вины
перед своим ребенком?
– Конечно, не без этого, я очень скучаю по дочери и понимаю, что в
силу профессиональной занятости не могу дать ей столько внимания,
сколько должна давать мать ребенку в первые годы его жизни. Но, с
другой стороны, я все обеспечила и устроила так, чтобы у моей дочери
было все, что ей необходимо, чтобы она росла здоровой, не нуждалась
ни в чем и развивалась во всех направлениях.
Я буду помогать Алисе до тех пор, пока ей это будет нужно, а как
только я пойму, что влезаю в ее жизнь, отойду в сторону. Я не стану
ущемлять ее независимость, потому что каждый человек должен идти по
жизни самостоятельно, пусть и набивая шишки. Нельзя считать ребенка
своей собственностью. Единственное, я сделаю все, чтобы уберечь ее
от непоправимых ошибок.
– А на себе вы испытывали когда-либо материнский диктат?
– Это нельзя назвать диктатом. С одной стороны, всем, что имею, я
обязана своей маме, она только мною занималась, водила меня в
кружки, всячески развивала. С другой стороны, когда мне исполнилось
лет четырнадцать-пятнадцать, я стала понемногу отрываться от мамы, и
поскольку она жила исключительно ради меня, для нее это было весьма
болезненно, да и мне было очень трудно, потому что я видела эту
боль.
В тот период она вдруг ощутила пустоту в своей жизни, для нас обеих
процесс разрыва этой пуповины прошел тяжело. Но сейчас это все уже в
прошлом, у мамы своя семья, она недавно вышла замуж.
Мы прекрасно с ней общаемся, и я очень за нее рада, потому что она
счастлива. Но воспоминание о том периоде дает мне основание считать,
что жить жизнью другого человека (ребенка, мужчины, мамы),
«растворяться» в ком-то – неправильно.
Эти удивительные зрители…
– Вам доводилось сталкиваться вплотную со зрителями сериала
«Дочки-матери»?
– Бывало, конечно. Как-то в магазине ко мне подходит молодая
продавщица и прямо сразу, с ходу, ставит вопрос ребром: «Извини,
пожалуйста, ты с Костей будешь?» Я говорю: «Д-да». А она воскликнула
с укором: «Когда?!» – развернулась и пошла. В другой раз мужчина в
метро подсаживается ко мне и с видом заговорщика тихо так
спрашивает: «Сколько серий?» Я сижу в темных очках и тоже вполголоса
отвечаю: «Семьдесят пять». А он: «А-а. А я чего-то смотрю и еще на
видео записываю, не знаю – и чего я смотрю?» На днях на улице
женщина меня так радостно поприветствовала: «Ой, здрасьте! А вы,
оказывается, в жизни такая красивая!» Недавно я приехала на дачу под
Питером, где проводит лето дочка, и соседские девочки довольно
большой компанией пришли брать у меня автограф. Я не вижу в этом
смысла, не знаю, для чего они нужны, сама никогда автографов ни у
кого не брала. Но раз дети просят, то пожалуйста, это часть нашей
профессии (хотя, конечно, я мечтала поскорее закончить эту процедуру
и поиграть с дочкой). И вот я на протяжении получаса подписывала им
эти бумажки, обращаясь письменно к каждой по имени, придумывала
какие-то пожелания. Потом мы вместе сфотографировались. А через
тридцать минут возвращаются эти девчонки зареванные, и выясняется,
что мальчишки отняли у них эти листочки, испортили их, порвали, в
общем, у детей горе. Что делать? Пришлось мне по второму разу
выполнять эту же процедуру.
– Собираетесь ли вы вновь сниматься в художественных фильмах?
– Я сейчас снимаюсь в картине Сергея Швыдкого по сценарию Ольги
Мухиной «Летит!». Первая часть проекта уже снята, а осенью съемки
продолжатся. Мне очень нравится и творческая команда, и то, как мы
работали, и сценарий. Я с нетерпением жду продолжения съемок. В
картине снимаются Женя Цыганов, Паша Баршак, Леша Барабаш, Катя
Климова, Лариса Баранова – очень приятные люди и прекрасные актеры.
Перед зрителями разворачивается один день из жизни золотой молодежи,
который начинается, казалось бы, полным шиком, а заканчивается
настоящей трагедией – самоубийством одного из героев.
– Иными словами, вы верны себе – это вновь серьезная картина,
кино для того, чтобы подумать?
– Да, у меня, по-моему, иначе быть не может.
http://www.sudarushka.su/index.php?aid=1982
|